Отрывок из рассказа “Как прожить вечно”

Минуло лето, отстояла свое осень. Нагрянули было морозцы, но декабрь нанес тягучие туманы и слякоть. Погода установилась такая неважная, что хотелось укрыться теплым одеялом и как  можно дольше не высовываться из–под него.
В один из особенно остудных вечеров Клавдия прилегла возле мужа, поворочалась и решилась:
-         Веня, о чем ты все время думаешь?
Тот будто бы и не слышал.
-         Я родной тебе человек или нет?
Вениамин завздыхал часто и, наконец, выдавил из себя:
-          Не поймешь.
-          А ты все же скажи.
Вениамин еще сильнее завздыхал.
-          Да не томись ты и меня не томи!
-         О многом  думаю я, Клавдия. Не знаю с чего и начать. Вот бегаем мы все, обогнать друг друга норовим, первыми к финишу прискакать. К чему? Все суета. Вот живу я, потом умру, что останется? Имя мое куда денется? Не будет его. Вот то-то и обидно. Ты вот заметь: делает человек полезное дело, ну, пашет, к примеру, сеет. Умер. Ну и что? Другой стал на его месте работать, а о нем разве только по пьянке кто вспомнит. А вот, гляди: пирамида Хеопса. Кому она нужна? Никому, разве туристу какому заезжему. А имя живет. Три тысячи лет прошло, а мы помним, что был вот такой Хеопс. И наши потомки  будут о нем языки чесать. Я тут думал, ежели все камни по речке собрать, хватило бы метров на сто? Но только начни, сразу разговоры пойдут: Кознову больше всех надо, Кознов умнее всех хочет быть. В сельсовет потянут. А взять бы и собрать, потом ретранслятор поставить. Где? На Козновой горе. Вот тебе и память. Или же мост одному построить через Яблонов овраг. Чей мост? Кознов! Ты не думай, что славы хочу. Она мне ни к чему, да и понимаю я, что на всех людей  не хватит мостов и пирамид. Только вот чтоб помнили…
-   Неужто помирать собрался? – тихо спросила Клавдия, все это время настороженно слушавшая прерывистую речь мужа.
-   Я же говорил, не поймешь, - вздохнул Вениамин.
-   Тут дитю понятно, - не согласилась Клавдия, встала с кровати и пошла на кухню затевать блины.
       А на следующий день выпал обильный снег. Жители Новоселок ожили. Ребятишки затеяли игру в снежки, кое – кто из взрослых помчался в лес за елками к Новому году. Механизаторы поехали бороздить поля.
Вениамину досталось дальнее поле. Он провел две борозды снегопахом по краю, как учил агроном, потом развернул трактор и помчался к середине поля. Выбрав место, начал выписывать вензеля. «Снег еще лучше будет задерживаться!»
К вечеру он вывел трактор на противоположный холм, поглядел на дело своих рук и, довольный, расправил плечи. Тут он заметил, что со стороны Новоселок кто-то пробивается к нему. На лыжах ладилось, и скоро Вениамин убедился, что догадка его верна. Мишка не усидел дома и примчался к отцу.
-          Как мать тебя пустила?
-          Она сама сказала: «Беги к отцу, зови щи хлебать».
-          Щи мать сварила? Нас, мужиков, уважила! А ты посмотри, сын, чего я тут нарисовал.
-          Где?
-          А вон где со снегопахом ходил!
-          Вот здорово! – заулыбался Мишка, всматриваясь туда, куда указывал отцовский палец. – Не заругают?
-          Не посмеют. Ты знаешь, сын, как прожить вечно?
-          Не, - засмеялся Мишка, поднимая навстречу синим глазам отца свое разрумянившееся на ветру лицо.
-          И я не знаю. Но ты смотри у меня,  сын! – и он как будто строго погрозил Мишке.
-          Есть смотреть! – по-солдатски вытянулся тот.
Постояв еще чуток на вершине холма, они забрались в оранжевую кабину трактора и взяли курс на Новоселки. Пока они ехали, заходящее солнце все четче и четче прописывало оставленные на снежном поле слова: «Земля моя».

                                                                                           (Сидоров  В. А.   Пляски  на заре:  Рассказы. – Куйбышев: Кн. изд-во, 1990.- с.14-16)