При
изучении А. С. Пушкина нельзя не
касаться и Дениса
Васильевича Давыдова (1784—1839), с
которым поэт был в близких
приятельских отношениях. Пушкин
познакомился с Давыдовым, когда тот
был лицеистом. “В молодости он (Пушкин.
— Я. С.) старался подражать Давыдову
в кручении стиха и усвоил себе его
манеру навсегда” (П. Вяземский.
Сочинения, 1893). Влияние поэта-Давыдова
на Пушкина несомненно, об этом
свидетельствуют гусарские стихи
последнего — “Казак” (1814), “Воспоминания”
(1815), “Усы” и “Наездники” (1816); в
послании “В. Л. Пушкину” (1817)
упоминается “Денис-храбрец”;
примечательны три послания самому
Давыдову — “Певец-гусар”, “Сетование”
и “Тебе — певцу”. Недаром
пушкинское стихотворение “Усы” (“Глаза
скосив”...) ходило в списках и было
даже напечатано за подписью
Давыдова. Пушкин называл его “наездником
чудным”, своим “отцом-командиром в
поэзии”, ценил за оригинальность,
дорожил сотрудничеством Давыдова в
журнале “Современник” и вел с ним
оживленную переписку.
Личное знакомство двух
поэтов (Цявловский относит его к 1817
г.) со второй половины 20-х годов
перешло в крепкую дружбу, не
порывавшуюся до самой смерти
Пушкина. “Я ни до каких Давыдовых,
кроме Дениса, не охотник”, — писал
Пушкин жене в 1832 г.
Давыдов обожал
Пушкина, постоянно интересовался
литературными его работами, называл
“своим единственным, родным душе
своей поэтом”.
В пределы нашей
области Денис Васильевич Давыдов
попадает после героической военной
жизни, прославившей Давыдова на весь
мир, как “человека знаменитого,
которого подвиги в минуты величайшей
опасности его отечества вполне
достойны удивления” (Вальтер Скотт).
Когда его “судьбу
попрали сильные”, Д. В. Давыдов
поселяется в симбирском поместье
жены — в Верхней Мазе (теперь
Радищевского района) и живет там
почти постоянно, только наездами
бывая в Москве, Петербурге, Пензе,
Симбирске, Сызрани. В Верхней Мазе он
был занят хозяйством, воспитанием
детей, писательством (писал стихи,
переделывал свои военно-исторические
и теоретические сочинения). На
симбирский период жизни Давыдова (с
1832 по 1839 г.) падает второй и последний
расцвет его поэтического творчества.
За годы жизни в
Верхней Мазе Давыдов написал свыше 20
стихотворений, в том числе такие, как
“Гусарская исповедь”, “Голодный
пес”, “Речка”, “Вальс”, знаменитая
“Современная песня” и др.,
переработал “Опыт партизанского
действия”. В письме к Путяте от 10
октября 1838 г. Давыдов пишет: “Что
касается до меня, то я только что
отдохнул от вашего душного”
Петербурга. Наслаждаюсь моими
необозримыми степями и дышу свободно.
Скачу за волками, лисицами и зайцами,
сломя голову, и успеваю в этих атаках
порядочно. В ненастные дни сижу дома
и кончаю переправляемый и совершенно
переделываемый мной опыт действия
для русской армии. Думаю его кончить
к генварю и сдать в печать немедленно”
(“Литературное наследство” № 19—21,
1935, стр. 337). В Верхней Мазе Д. В.
Давыдов стал не только поэтом, но и
писателем-прозаиком.
Очень часто
знаменитый партизан бывал в с.
Репьевке (теперь Новоспасского
района), которая в 30-х годах являлась
своего рода культурным центром
Симбирской губернии. Село
принадлежало богатому помещику А. В.
Бестужеву, приятелю Давыдова.
Несмотря на территориальную
близость Верхней Мазы к Репьевке,
между их владельцами шла оживленная
переписка.
А. В. Бестужев был образованным
человеком, пописывал стихи, которые
частью появлялись и в печати. Так,
известно стихотворение Бестужева,
посвященное Давыдову (написано в
октябре 1832 г. в Репьевке):
Любуюсь я твоим конем,
Когда, сложив доспехи ратны...
Кроме Репьевки, Д.
В. Давыдов наезжал в с. Акшуат, Ундоры
— к Ивашевым и в Языкове. В последнем
в эти годы жил Н. М. Языков, очень
близкий к Давыдову. Давыдов
переписывался с Языковым, постоянно
посылал ему свои стихи, называя
Языкова “нравственным отцом и
командиром”. Привязанностью платил
ему и Н. М. Языков, который в 1836 г.
написал стихи, так характеризующие
музу Давыдова:
Не умрет твой стих
могучий,
Достопамятный, живой,
Упоительный, кипучий,
И воинственно-летучий
И разгульно-удалой.
Д.В. Давыдов тяжело
пережил трагическую гибель А.С.
Пушкина. Нельзя и сейчас равнодушно
читать письма Давыдова Вяземскому,
где говорится о смерти великого
поэта.
“Смерть Пушкина
меня решительно поразила, — сообщает
Давыдов
3 февраля 1837 г., — я по сию пору не могу
образумиться. Какое ужасное
происшествие! Какая потеря для всей
России! Более писать, право, нет духа.
Я много терял друзей подобною
смертью на полях сражений, но тогда я
сам разделял с ними ту же опасность,
тогда я сам ждал такой же смерти, что
много облегчает,— а это бог знает
какое несчастье” (“Старина и
Новизна”, кн. 22,
стр. 67).
6 марта 1837 г.
Давыдов снова пишет Вяземскому: “Веришь
ли, что я по сию пору не могу
опомниться, так эта смерть поразила
меня. Пройдя сквозь весь пыл
наполеоновских и других войн, многим
подобного рода смертям я был и
виновником и свидетелем, но ни одна
не потрясла душу мою подобно смерти
Пушкина” (“Старина и Новизна”, кн. 22,
стр. 68).
Д. В. Давыдов любил
Верхнюю Мазу. “Страх как опять
хочется в Мазу, в наши благословенные
степи”, – писал он в одном из писем.
Здесь Д. В. Давыдов и умер 22 апреля 1839
г. от апоплексического удара.
В русскую
литературу и историю Д. В. Давыдов
вошел как “поэт-воин”; “Анакреоном
под доломаном” назвал его Вяземский,
“буйной и умной головой” –
грибоедов, “питомцем муз, питомцем
боя” – Баратынский, “певцом лихим и
сладкогласным меча, фиала и любви” –
Языков. Кроме Пушкина и Языкова
Давыдову посвящали свои стихи:
Жуковский (3 стихотворения),
Вяземский (7 стихотворений),
Баратынский (2 стихотворения), Глинка
и др. Белинский охарактеризовал
Давыдова так: “не великий, но
замечательно самобытный и яркий
талант”.