КОРНИЕНКО ОЛЕГ ИВАНОВИЧ

     Родился в 1954 г. на Украине. В 1974 г. окончил 1-ое Харьковское военное авиационно-техническое училище и приехал служить в СВВАУЛ. Летал борттехником ТЭЧ звена. С 1985 по 1986 гг. выполнял интернациональный долг в Афганистане. Награжден медалью “За боевые заслуги”.

    В 1992 г. закончил Курганское высшее военно-политическое авиационное училище и в 1994 г. был назначен на должность начальника клуба СВВАУЛ.

Публикуется с 1978 г. Начинал как поэт. С 1985 г. пишет прозу. Большинство стихов и рассказов на военно-патриотическую тематику. Печатался в центральной и местной периодике (Смена, Красная звезда), коллективных сборниках (День поэзии–82, День поэзии-85), поэтических альманахах (Витрила-82, Истоки, Самарская Лука).

Участник VI-VII Всероссийских семинаров писателей Армии и Флота (Дубулты, Минск, Пицунда), VIII Всесоюзного совещания молодых писателей (Москва, 1984 г.).

Член Союза писателей России с 1998 г.

Председатель Сызранской региональной организации Союза литераторов России (1996 г.).

Тысячелистник

- Бабушка! – кричу я, уронив кухонный нож. – Я пальчик порезал!
Испуг, порожденный болью и видом крови, несет меня через весь огород. Увидев мое заплаканное лицо, бабушка бросает работу.
- И как это тебя угораздило? – то ли жалеет, то ли ругает она меня. Оглядевшись, бабушка выщипывает несколько каких-то мохнатых стебельков, трет их пальцами и осторожно прикладывает к ранке.
Боль постепенно утихает, и я успокаиваюсь.
«Раньше йод и «зеленку» в деревне мало кто знал, - вспоминаю слова бабушки, - поэтому лечение, если поранишься, было одно – серпорезник. Его и искать не надо – повсюду растет».
Когда в семье кто-нибудь болел или за помощью обращались соседи, бабушка не спеша, шаркая комнатными тапочками, проходила в спальню и, опершись сухой рукой о край старой деревянной кровати, по-старчески кряхтя, становилась на колени. Под кроватью, в царстве полумрака и пыли, в картонных коробках хранились высушенные стебли, корни и цветы.
Бабушка стелила старую, пожелтевшую от времени газету и бережно выкладывала из нее содержимое коробки, пока не находила нужный пакет или связанный пучок.
Занятая поисками, бабушка не замечала моего присутствия, и я со стороны мог наблюдать, с какой осторожностью берет она каждый пучок, как внимательно изучает его через сползшие на нос очки.
От пыли щекотало в носу, я чихал, но бабушка, увлеченная занятием, не гнала меня, а усаживала поближе. Продолжая перебирать венички, пакетики, мешочки, она говорила о лечебных свойствах, находящихся в них трав. 
Благодаря цепкой  детской памяти я и сейчас узнаю, если встретятся, зверобой, душицу или «медвежье ухо».
В доме ее не было той стерильной чистоты, так характерной для современной городской квартиры с крашеными полами, обоями и полированной «стенкой». Именно в эту простоту деревенского быта, наполненную нужными в хозяйстве вещами, и тянуло меня всегда.
А какие она пекла пироги! На широких противнях они исчезали в прокопченной пасти печи, чтобы появиться через некоторое время румяными, источающими неописуемый запах прожаренного сдобного теста.
Это было на праздники. А еще были будни, не уступавшие им: ржаные блины, как «колесо машины», которые мы, намазав сливочным маслом, уплетали за обе щеки, и деруны, или, как правильно поясняет белорусская национальная кухня, драники. Чтоб рассказать о них кому-нибудь из своих друзей, мне для начала приходилось опускаться до выражения «картофельные блины». И это звучало настолько примитивно и серо по сравнению с тем объеденьем, какое представляли они, не то что тушенные в сметане, а хотя бы только что со сковороды: румяные, вприкуску с прозрачными шкварками или с простоквашей.
Годы давали о себе знать: болели руки, болели голова и ноги, и что бы бабушка ни делала по хозяйству, она быстро уставала. Тогда она садилась на длинную некрашеную скамью у окна, что выходило в сад, устало шевелила пальцами.
Некоторое время она сидела неподвижно, точно прикидывала: а все ли сделано? Затем, наклонив голову и охнув, она отрывала от скамьи свое невесомое тело и медленно направлялась к комоду. Скрипела дверца, и бабушка доставала коробочку из-под фиолетовых чернил, где хранились «таблетки от головы» - «пятерчатка».
Приняв лекарство, бабушка проходила в спальню. С этой минуты от нас с братом требовалось одно: тишина. Но разве мы тогда понимали это? У нас была своя жизнь, свои дела и заботы. Мы бегали, стучали дверью, шумели.
Бабушка появлялась через мгновение. В дрожащей руке у нее был дедов ремень. Лицо ее, маленькое и смуглое, выглядело усталым и жалким.
Била она не больно, но я как волчок вращался на месте и орал в надежде, что громкий плач – признак боли и покаяния – удовлетворит расстроенную бабушку. Впрочем, она и сама вскоре бросала ремень, садилась на ту же скамью у окна и начинала плакать.
От вида слез бабушки нам становилось не по себе, и мы, продолжая реветь, принимались просить прощения. И бабушка, конечно, прощала.
Она умерла через три месяца после того, как я стал курсантом военного училища.
Тщетно пытался я объяснить командиру роты, что после смерти матери бабушка заменила ее. Ее посчитали далеким родственником, а потому на похороны меня не отпустили.
Через неделю я получил письмо от дяди. Он сообщал, что похоронили бабушку на городском кладбище, что в пяти километрах от села, возле отца и матери, рядом с большим кустом сирени.
Спальню бабушки облюбовал вернувшийся из армии брат. Он быстро потеснил все в комнате: сундук и шкаф для одежды, коробки с травами, стеллажи для книг и журналов. Теперь в пропахших травами картонках хранились многочисленные тома беллетристики. Больно было знать, как исчезает  последняя память о близком человеке, осознавать личную причастность к этому, поскольку ни я, ни дядя не смогли, а точнее, даже не пытались противостоять этому книжному нашествию.
И я за целый месяц отпуска не нашел время сходить на кладбище. Что это: эгоизм или непонимание того, что наша любовь нужна не только живым, что помнить о ближнем нужно не только, когда он рядом, но и когда его нет больше с нами. Ведь главное наше предназначение на этой земле – творить добро. Только в этом случае у нас есть надежда остаться в памяти потомков. А много ли я его сделал?
Осенью я не поехал на юг, как планировал, в рапорте на отпуск указал домашний адрес бабушкиной деревни.
Знакомый куст сирени без листвы стал почти прозрачным, за ним еще издали я заметил гранитную плиту. На ней было высечено знакомое до боли лицо бабушки. Ограды, как на других могилках, не было, и я свободно прошел к могилке и положил на поросший барвинком и другой кладбищенской травой холмик букет таких обычных, но дорогих мне цветов тысячелистника.
 

                                              (Самарская Лука: Литературно-публицистический сборник / Сост. М.Я. Толкач. - Куйбышев: Кн. изд-во,
                                                                                                                                                                                                                     1989. - С. 235-237)

Произведения: 

Публикации:

1. Взлет. Путь к пьедесталу: Стихи // Кр. Октябрь. – 1980. – 16 авг.

2. День тишины: Стих-е // Кр. Октябрь. – 1981. – 8 мая.

3. Перед полетом: Стихи // Кр. Октябрь. – 1981. – 19 июня.

4. Медаль: Стих-е // Кр. Октябрь. – 1981. – 10 июля.

5. Стихи // Кр. Октябрь. – 1981. – 10 окт.

6. Нелетная погода: Стих-е // День поэзии–1982. – Куйбышев, 1982. – С. 120.

7. Все пройдет: Рассказ // Кр. Октябрь. – 1983. – 23 июля.

8. Музыка огней: Рассказ // Кр. Октябрь. – 1984. – 7 янв.

9. Стихи // День поэзии–1985. – Куйбышев, 1985. – С. 184.

10. Учебная тревога: Стих-е // Аврора. – 1986. - № 2. – С. 111.

11. То же. Ждем взлета: Стихи // Волж. комсомолец. – 1986. – 23 февр.

12. Первый душман: Афганский этюд // Кр. Октябрь. – 1986. – 23 февр.

13. Осколок: Афганский этюд // Кр. Октябрь. – 1987. – 10 янв.

14. Стихи // Сов. воин. – 1989. - № 12. – С. 83.

15. Свидание: Рассказ // Кр. Октябрь. – 1990. – 14 марта.

16. Афганские будни: Рассказ (Отрывок из повести “Экипаж”) // Поиск-90. – М.: Воениздат, 1990. – 

       С. 312-316.

17. Сад на заре: Рассказ // Кр. Октябрь. – 1991. – 9 авг.

18. Сад: Рассказ // Лит. Самара. – 1993. – 15 окт. – С. 13.

19. Поплавок: Фронтовая быль // Кр. Приволжье. – 1994. – 2 авг.

20. Тысячелистник: Новелла // Волж. коммуна. – 1996. – 10 июля.

21. Стихи // Волж. коммуна. – 1997. – 30 апр.

22. Сад на заре: Рассказ // Волж. коммуна. – 1997. – 30 апр.

23. Лисичкин подарок: Рассказ // Волж. вести. – 1997. – 6 июня.

24. Последнее фото: Этюд // Кр. Приволжье. – 1997. – 23 дек. – С. 3.

25. Карандаши: Рассказ // Кр. Приволжье. – 1998. – 15 янв. – С. 3.

26. Стартовики: Рассказ // Лит. Россия. – 1998. - № 6. – С. 8.

О нем; критика:

Биографич. справка // Кр. Октябрь. – 1990. – 26 окт. – С. 3.