Овчинников Николай Михайлович

Неиссякаемый источник знаний

Первое произведение, которое я прочитал самостоятельно, была большая вывеска. Она была синего цвета, а буквы на ней гласили: «МОСКАТЕЛЬ. СКОБЯНЫЕ И ОБОЗО-ЩЕПНЫЕ ТОВАРЫ.»

Отец вел меня за руку мимо «Батума», остановился у лотошника и мне, шестилетнему мальчишке, попалась на глаза эта вывеска.

Прочитать-то ее я прочитал, но ничего не понял. Значительно позже я узнал, что «москатель» означает лаки, краски, «вареное масло», как тогда называли олифу, а также кисти и прочие товары при побелке и покраске необходимые.

Это был магазин Ашанина-купца. Там можно было купить хомут, косу и серп, гвозди, замки, грабли, топорище, тележные колеса и даже саму телегу.

Шел 1926 год. Кроме великой радости, что я умею читать, этот год запомнился большим половодьем, «прибылью», как тогда говорили. Полая вода доходила до настила Красного моста, который Ильинской улицей соединял Закрымзу с центральной частью города.

Читать меня научила старшая сестра Зинаида, тогда она была единственной грамотной в нашей большой семье.

В школу я пошел уже грамотным и мой первый учитель Виктор Петрович Любомудров, бывало, ставил меня в пример.

Еще из того отроческого времени мне запомнились копеечные «книжки-малышки», которые опять-таки приносила сестра.

Читать хотелось, но читать было нечего. Где-то «в городе», говорили, есть библиотека, но там надо было внести рубль залогу, чего мои родители позволить не могли. Это позднее появились бесплатные библиотеки и даже детские.

Одна из библиотек была на Интернациональной улице, и я когда-то брал в ней книжки.

Но более всего дала мне знаний библиотека имени Карла Маркса. Вдвоем с другом, Виктором Колесниковым, мы стали частыми посетителями библиотеки. Она находилась на втором этаже, кажется деревянного дома.

На этаж вела темная лестница, пропахшая кошками и мышами. С лестницы тяжелая, обитая войлоком дверь вела в библиотеку.

За высоким барьером теснились деревянные стеллажи забитые книгами.

Читатели книг не выбирали, как это делается теперь. Библиотекарь сам предлагал книгу, сообразуясь с возрастом читателя. Имелся и каталог – каточки в узком деревянном ящичке.

Вначале женщина библиотекарь, женщина средних лет, кутающаяся в пуховый платок, удивлялась, что мы с Виктором не просим сочинений Дюма или Вальтера Скотта. А мы просили сочинения из военной теории и истории. Виктор интересовался флотоводцами и морскими сражениями – он после школы собирался в морское училище. Его мечтой было стать штурманом дальнего плавания. Меня интересовали труды Клаузевица, Брусилова, Фрунзе.

Подростки тридцатых годов, да и не только подростки, воспитывались в сложной обстановке. Страна стояла накануне большой войны.

Библиотека, этот неиссякаемый источник знаний, многому научила и, в первую очередь, самостоятельной работе с книгой.

Знания пригодились и на войне. Мне посчастливилось вернуться живым, а друг мой, Виктор Колесников, погиб. Вспоминая далекую юность, я обязательно вспоминаю Виктора, наше увлечение военной историей, вспоминаю библиотеку того времени – средоточие мудрости, так необходимой человеку.